Каллисто - Страница 69


К оглавлению

69

Какие у него права считать себя достойным доверия всего человечества? Разве то, что он изучил язык Каллисто? Да еще, пожалуй, его молодость.

Но этого было так мало!

О том, что он талантливый ученый, человек с широким кругозором, он не подумал.

«С моей стороны даже дерзко мечтать об этом. Есть десятки людей, которые могут захотеть стать на мое место. Людей, жизнь которых дает им большее право на это. Кто я такой? Обычный, рядовой человек и хочу взять на себя такую почетную роль — представителя Земли на Каллисто».

Он заснул с тревожным чувством, решив утром же поговорить с Куприяновым. Профессор обещал приехать в обсерваторию в девять часов утра.

ВДВОЕМ!

Нескончаемо долго тянулось для Широкова это утро. Он почти не отходил от окна, ожидая появления знакомого автомобиля. Но его все не было.

Когда часы показали, что назначенное время прошло, а профессор все еще не приехал, Широков не выдержал и пошел к Штерну.

Он нашел директора обсерватории в его кабинете, том самом, в котором они все провели памятную ночь на двадцать восьмое июля, когда еще таинственный космический корабль летел над Землей и неизвестно было, где он намерен опуститься.

Словно вечность прошла с той ночи!

Штерн был не один. Он сидел в том же кресле, и в той же позе, как и тогда, вытянув короткие ноги и скрестив руки на животе. Напротив него, на диване, сидел Козловский.

— Разрешите? — спросил Широков, останавливаясь в дверях.

Штерн повернул голову.

— Петр Аркадьевич! Рад вас видеть, — сказал он таким тоном, как будто они не виделись уже несколько дней. — Садитесь!

— Вы не знаете, когда приедет Михаил Михайлович? — спросил Широков.

— Уже соскучились? — усмехнулся Козловский.

— Михаил Михайлович только что звонил, — ответил Штерн. — Он немного задержится. Будет здесь часа в два.

— Дайте мне машину. Я поеду к нему.

— Машина всегда к вашим услугам, — ответил Штерн. — Но разве это так срочно?

— Я не могу ждать.

— Где же вы будете искать Куприянова? — спросил Козловский, который в продолжение всего разговора ласково и внимательно наблюдал за молодым человеком. — Не лучше ли подождать его здесь? Вы напрасно волнуетесь. Михаил Михайлович знает, что вы хотите ему сказать, как знаем это и мы. Теперь он одобряет ваше намерение.

— Теперь?.

— Сначала он был против. Но его убедили, что это нужно…

— Вы не знаете, что меня мучает, — перебил Широков.

— Возможно, — мягко сказал Козловский. — Многое может мучить человека перед таким шагом. Но вопрос о вашей пригодности к роли представителя Земли на Каллисто… — Широков в изумлении посмотрел на секретаря обкома. Козловский улыбнулся, — …давно обсужден и решен положительно, — докончил он.

Штерн положил руку на руку Широкова.

— Отбросьте от себя все сомнения, — сказал он. — Наша планета может только гордиться, что ее представителем будет такой человек, как вы. Велика и почетна задача, стоящая перед вами. Я дорого дал бы за то, чтобы быть на вашем месте, но годы… Идите вперед не оглядываясь!

— Ну так как же? — спросил Козловский. — Поедете искать Куприянова?

— Я подожду его, — сказал Широков.

— Михаил Михайлович хорошо знает вас, — сказал Штерн. — Он первый догадался обо всем. Правда, он противился вашему намерению, но потом, как вам сказал Николай Николаевич, понял, что это разумно и нужно.

Вопрос был рассмотрен со всех сторон. Вам об этом не говорили потому, что мы не хотели влиять на ваше решение. Мы и так были уверены в нем. Если бы вы передумали… Да что глупости говорить! Разве можно отказаться от такого великого дела! Вопрос заключался только в том, как отразится на вашем здоровье пребывание на Каллисто. По этому вопросу Куприянов советовался с Синьгом, и они пришли к заключению, что все будет в порядке…

— С Синьгом?

— А с кем же еще? Каллистяне очень полюбили вас и рады, что именно вы хотите посетить их родину.

— Почему вы не сказали мне об этом раньше?

— А почему вы сами молчали? Единственное, что нас смущало, — это то, что вы полетите один.

— Смущало?.

— Да, но теперь больше не смущает, — сказал Штерн. — У вас нашелся товарищ.

Широков стремительно выпрямился.

— Кто? — порывисто спросил он.

Мгновенно мелькнуло воспоминание… Козловский изучал язык Каллисто… Неужели он?!.

— Георгий Николаевич Синяев, — ответил Штерн. — Его влечет то, что вас должно пугать, — двадцать два года полета на космическом корабле.

— Синяев…

— Вы как будто разочарованы? — спросил Козловский.

— Нет, но я думал… Мне показалось…

— Что это буду я? Скажу откровенно, имел такое намерение, но мне дали понять, что этого не следует делать. Я ведь не ученый и не могу принести большой пользы.

— Георгий Николаевич проделает на звездолете огромную работу, — сказал Штерн. — На корабле хорошие астрономические инструменты, и у него с избытком хватит дела на все двадцать два года. А вы получите товарища, с которым легче будет перенести долгую разлуку с Землей. Что ни говорите, а это нелегко. Вдвоем будет легче.

— Синяев не знает языка каллистян.

— Знает, правда, еще плохо, — сказал Козловский. — Вы помните, в лагере я говорил вам, что, кроме меня, еще один человек берет уроки у Лежнева.

— Давно он задумал это?

— Вероятно, тогда же, когда и вы. Но сказал об этом перед отъездом из лагеря.

— Это очень неожиданно, — сказал Широков. — И для меня очень радостно. У Георгия Николаевича есть семья?

69